Преступников было семеро. По большей части это была золотая молодёжь Грузии — отпрыски высокопоставленных и обеспеченных родителей, среди которых два профессора, кинорежиссёр, управляющий трестом, директор проектного бюро, научный сотрудник. Их дети ни в чем не нуждались, получили прекрасное образование, кто‑то ещё учился, у кого‑то уже была перспективная работа. Все молодые, лишь один из них — Григорий Табидзе — был старше тридцати лет — безработный, наркоман, трижды судимый. Правда, и «золотые детки» уже успели проявить себя. Братья Ивериели, будучи студентами, не раз находились на грани отчисления, и только вмешательство отца, завкафедрой в Институте усовершенствования врачей, выправляло ситуацию. Давид Микаберидзе, студент четвертого курса Тбилисской академии художеств, вел настоящую богемную жизнь — пьянствовал, дебоширил, пропускал занятия. Сходным поведением отличался и выпускник той же академии Иосиф Церетели. А актер киностудии «Грузия-фильм» Герман Кобахидзе, дед которого погиб на войне, разрисовывал стены своей комнаты фашистской свастикой и носил на шее крест капеллана гитлеровской армии. Объединяло их одно — изломанная, извращенная психика и чувство вседозволенности, которое они называли свободой. Но такой свободе было тесно в советском обществе, и они видели для себя единственный выход — устроить свою жизнь за границей.
Путь к достижению этой цели им подсказал священнослужитель — Теймураз Чихладзе, который также собирался сбежать за рубеж. Он рассматривал вариант угона самолёта в Турцию и даже собирался воспользоваться рясой, чтобы спрятать под ней оружие, но незадолго до намеченной даты у него появилась возможность выехать за рубеж по церковной линии, поэтому он стал всячески затягивать уже спланированную операцию и в захвате участия не принимал. Но остальные не собирались отказываться от намеченного.
Угонщики раздобыли два револьвера «Наган», два пистолета ТТ и гранаты (последние, правда, оказались учебными, только запалы в них были боевыми — но об этом доморощенные террористы, к счастью, не знали). Они тренировались в стрельбе и даже изучали методы противодействия терроризму по только что вышедшему фильму «Набат». Этот фильм создавался для служебного пользования «Аэрофлота», но его копия была на киностудии «Грузия-фильм», где работали двое преступников. Видимо, план захвата самолёта родился как раз из сюжета фильма: там стюардесса помогает молодожёнам пронести на борт чемодан с дорогим коньяком, в котором на самом деле было спрятано оружие.
Накануне захвата двое из группы террористов — актёр Герман Кобахидзе и студентка Тинатин Петвиашвили — сыграли громкую свадьбу. На ней гулял весь Тбилиси. Ещё бы: молодожёны — сын известного режиссёра и родственница секретаря ЦК Компартии Грузии! Среди множества гостей на свадьбу пригласили и сотрудницу аэропорта, которая заступала на дежурство на следующий день, когда преступники планировали отправиться в Батуми. В аэропорту они продолжали следовать сюжету фильма: попросили её провести их на борт через депутатский зал, минуя досмотр. Но далее начались осложнения.
Во-первых, рейс до Батуми, на котором рассчитывали лететь террористы, объединили с ленинградским, поэтому вместо скромного Як-40 им пришлось лететь на куда большем Ту-134 — как мы увидим позже, это стало первой роковой для них случайностью. Батуми был выбран неспроста: это самая близкая точка к турецкой границе, а угонщики планировали лететь именно в Турцию. Но в Батуми поднялся сильный ветер, и, когда самолет уже снижался, диспетчер запретил посадку. Это была еще одна случайность, которая нарушила планы преступников. И прежде, чем пилоты успели сообщить пассажирам о возвращении в Тбилиси, в салоне прозвучали выстрелы.
Объявив, что самолёт захвачен, террористы стали избивать стюардесс и выискивать среди пассажиров сотрудников служб безопасности. Их на борту не было, но бандиты всё же убили одного подозрительного на их взгляд пассажира и тяжело ранили ещё двоих. Трое угонщиков, схватив одну из стюардесс, постучали в дверь кабины пилотов (условный стук они хорошо запомнили).
На этом рейсе авиаотряд вводил в строй нового командира воздушного судна, поэтому помимо четырёх членов экипажа в кабине находился проверяющий — Завен Шарбатян, заместитель начальника летно-штурманского отдела Грузинского управления гражданской авиации. Он посмотрел в глазок двери. Увидев лицо бортпроводницы Валентины Крутиковой, открыл дверь. И тут же рухнул за креслом с простреленной головой. Ворвавшиеся в кабину преступники кричали: «Самолёт захвачен! Берите курс на Турцию, иначе всех вас перестреляем!» Но самолёт уже возвращался в Тбилиси, и когда бортинженер Анзор Чедия попытался объяснить бандитам, что полёт в Турцию невозможен, те выпустили несколько пуль и в него.
После первого в СССР угона самолёта в 1970 году отцом и сыном Бразинскасами, когда те застрелили стюардессу, все экипажи самолётов получили оружие. Здесь своим пистолетом смог воспользоваться штурман Владимир Гасоян: он находился в передней части кабины, вход в которую был завешен шторкой, и преступники его просто не заметили. (Это было еще одно непредвиденное обстоятельство: из-за задержки рейса штурман был вынужден вносить коррективы в полетный план и потому поднялся на борт последним, незамеченным террористами, когда все пассажиры и четверо членов экипажа — их террористы пересчитали — уже находились на своих местах.) Как только бандиты отвлеклись на выстрелы из‑под приборной панели, пилот-инструктор Ахматгер Гардапхадзе также открыл огонь. В кабине завязался настоящий бой. Табидзе был убит на месте, второй из троих нападавших был тяжело ранен. В это время находившийся за штурвалом стажёр Станислав Габараев стал выполнять элементы высшего пилотажа, чтобы сбить бандитов с ног и отбросить их в салон. Ему это удалось ценой запредельных перегрузок, которые самолёт благополучно выдержал. По распоряжению пилотов стюардесса Валентина Крутикова, хрупкая девушка небольшого роста, смогла выволочь из кабины экипажа тело убитого террориста — настоящего амбала. Лётчики закрыли дверь и передали на землю сигнал тревоги.
Бандиты, пытаясь прорваться в кабину, открыли огонь, но бронированная дверь выдержала. Тогда они начали расстреливать пассажиров, издеваться над бортпроводницами. Они достали гранаты и пригрозили взорвать самолёт, если он не приземлится в Турции, поэтому пилоты объявили, что выполнят требования захватчиков.
Самолёт совершил посадку в аэропорту Тбилиси, но, благодаря плохой погоде и ноябрьским сумеркам, поначалу террористов удалось ввести в заблуждение. Когда самолёт ещё рулил после приземления, стюардесса Химич открыла один из аварийных выходов и выпрыгнула на ВПП; Валентина Крутикова, помогавшая ей, не успела выпрыгнуть и была убита одним из бандитов. Поняв, что они вернулись домой, он застрелился.
Самолёт отогнали на дальнюю стоянку. Начались переговоры с террористами. В аэропорт привезли родителей угонщиков, чтобы убедить их сдаться. Но террористы пригрозили взорвать самолёт, если те только приблизятся.
Вечером в аэропорту приземлился спецрейс с сотрудниками Группы «А» КГБ СССР. Это была первая операция подразделения по обезвреживанию авиатеррористов. То, ради чего они тренировались на протяжении девяти лет.
Для отработки операции им выделили такой же Ту-134 на другой стоянке. Под предлогом техобслуживания из баков захваченного самолёта слили топливо, произвели приготовления к штурму. К тому времени оставшиеся в живых пилоты покинули кабину через форточку, однако вытащить раненого проверяющего им не удалось и через несколько часов он скончался.
— Выезжая по тревоге, не знаешь, будешь ли в группе захвата или поддержки, — вспоминает офицер Группы «А» Игорь Орехов. — Когда сказали, что я вхожу в группу захвата, я ощутил какое‑то двойственное чувство: с одной стороны, радость и гордость за доверие, а значит, и признание как профессионала, с другой — волнение, желание не подвести.
Сразу же после объявления состава группы ребята стали помогать нам подгонять бронежилеты, вооружение. Здесь же, в самолёте, обсудили первоначальный план действий, потом руководство собрало группу захвата, уточнили некоторые детали.
Когда мы прилетели в Тбилиси, все силы уже были приведены в готовность по плану «Набат». Аэропорт оцепили войска. Погода — хуже не придумаешь: дождь, промозглый ветер, градуса два-три тепла. Темно. Вошли в здание аэропорта в касках, в экипировке, с кейсами. Вокруг полно людей, все таращат на нас глаза. Ведь в ту пору о Группе не писали ни слова — сверхсекретность! Мы тоже ни с кем не разговариваем, не общаемся…
Обыски в домах угонщиков показали, что у них имелось несколько экземпляров огнестрельного оружия и что они вели стрелковую подготовку. В салоне самолёта находились десятки людей, поэтому необходимо было действовать ювелирно. Обстановка накалилась до предела. Террористы заявили, что будут каждый час убивать по три человека, пока самолёт не вылетит в Турцию. Пассажирам не давали пить и не пускали в туалет — дескать, и так все они скоро умрут. Заняв кресло лежащей на полу женщины, Паата Ивериели обратился к ней со словами: «Что, ранена? Покажи, где, я сам врач». Взглянув на рану, сказал: «Это тяжелое ранение. Ты, наверное, уже не выживешь. Если хочешь, я тебя пристрелю, чтоб не мучилась».
После многочасовых безуспешных переговоров было принято решение о штурме. Руководил операцией командир Группы «А» Геннадий Николаевич Зайцев. Ночью 19 ноября спецназовцы начали выдвижение. Одна группа под началом однофамильца командира Владимира Зайцева через форточку проникла в кабину пилотов, две других расположились на крыльях самолёта.
Действия групп координировал герой штурма дворца Амина в Кабуле Виктор Фёдорович Карпухин. Он, как всегда, рвался в бой, но Геннадий Николаевич остудил его пыл: мол, Герой Советского союза у нас один — надо его поберечь! Конечно, это было сказано в шутку: Карпухин из‑за своих богатырских габаритов и в обычные‑то двери с трудом проходил, что уж говорить о форточках кабины пилотов и самолётных люках!
— Когда была дана команда готовиться к штурму, мы заняли свои места на самолёте, — вспоминает Игорь Орехов. — Не в самолёте, а — на самолёте. Ползёшь и каждую заклёпку чувствуешь. И всё‑таки качание машины, видимо, было. Из салона раздались крики: «Не вздумайте штурмовать! Всех перестреляем!»
— Так получилось, что террористы нас всё‑таки заметили, — рассказывает Владимир Зайцев, — самолёт решили осветить прожекторами и сделали это весьма неудачно. Наши тени стали видны из иллюминаторов. Из лайнера на ломаном русском языке завопили, чтобы мы уносили ноги, иначе взорвут всех. Вслед за этим что‑то упало к моим ногам. Сердце, кажется, остановилось — всё… Секунд через пять-десять посмотрел — оторванная телефонная трубка.
Игорю Орехову досталось место на крыле возле того люка, который был открыт по время руления самолёта. Потом его просто прислонили, не закрепив.
— Этот люк мог в любую минуту упасть сам или его могли открыть бандиты, — вспоминает Игорь Владимирович. — Представьте, как «приятно» лежать у этого люка! Не успеешь ахнуть, как получишь пулю. Но такая yж, видимо, у меня судьба — по боевому расчёту мне достался именно этот люк.
Теперь, с годами, когда анализируешь свои действия, понимаешь: помогло то, что наше отделение в ходе учебных занятий так много внимания уделяло тренировкам на борту.
Не могу точно сказать, сколько мы пролежали на ноябрьском ветру — час, два, три. Напряжение огромное, а команды всё нет и нет. Кажется, кожа уже примёрзла к плоскости. Ведь у нас на голое тело были надеты бронежилеты и лёгкие комбинезоны. И всё!
...Пока лежал у люка, продумал каждый свой шаг. «Сейчас я вскочу, выбью люк. У самолёта Ту-134 два люка выходят на крыло, значит, между ними салонная перегородка… Здесь я должен упасть, встать… Будут сложности с пассажирами, которые сидят у люка…»
Но в жизни всё оказалось по‑другому. Пассажиров на этих местах не было, спинки кресел оказались опущенными вперёд, и люк упал в другую сторону.
<С началом штурма выбиваю люк>, падаю в проход, вскакиваю. Дым, ничего не вижу. Тут ещё ребята со всех сторон пошли. Поднимаю забрало каски. Понимаю, что попал в начало второго салона, где были пассажиры. В салоне темно, небольшая подсветка. Крики, стоны. Мы тоже кричим: «Где? Где?» Пассажиры показывают: «Вот они».
Мне достался один из бандитов, раненный в шею. Он сидел в третьем ряду салона, у прохода, и контролировал ситуацию. А порядок такой: если кто‑то тебе попался, работаешь с ним до конца. Вот я и работал…
Взрывы светозвуковых гранат дезориентировали бандитов, и вскоре всё было кончено. Никто из заложников при штурме не был ранен, живыми взяли и оставшихся террористов. К тому времени в аэропорту собралась огромная толпа, жаждавшая расправы с убийцами. Когда преступников задержали, люди смяли армейское оцепление, смяли милицейский кордон и только сотрудники Группы «А» выстрелами в воздух смогли остановить толпу.
Следствие длилось девять месяцев. Главарь террористов умер в СИЗО при невыясненных обстоятельствах. Троих оставшихся суд приговорил к высшей мере наказания, их участь разделил и идейный вдохновитель захвата — Теймураз Чихладзе. Тинатин Петвиашвили получила 15 лет лишения свободы. Сотрудница аэропорта, пропустившая террористов на борт без досмотра, — три года условно.
Это была вторая попытка угона самолёта в СССР с убийством заложников — причём опять в районе Батуми и опять в Турцию. Самое поразительное, что успех предыдущей и вдохновил грузинскую «золотую молодёжь». Ведь они могли спокойно выехать за рубеж по туристической путёвке и там остаться. Но на следствии они признались, что если бы сбежали за границу таким путём, их считали бы простыми эмигрантами, которые там никому не нужны. А они хотели кровавой славы Бразинскасов, чтобы получить политическое убежище и поддержку США.
— Прошло столько лет, а всё вспоминается тот штурм, — рассказывает Игорь Владимирович. — Странно, как по‑разному перед лицом опасности ведут себя люди. Наша группа поддержки должна была подъехать к самолёту на аэродромном микроавтобусе, но его водитель в самый ответственный момент струсил, отказался ехать. Пришлось ребятам в полной экипировке бежать через лётное поле.
И противоположный пример. В самолёте, рядом с туалетной комнатой, есть ещё одна небольшая комнатка, гардеробная. Там несколько часов просидел врач, держа на коленях женщину с пулевым ранением в спину. Несмотря на угрозы, выстрелы, он оказал помощь пострадавшей…
Перед той командировкой Игорь Владимирович, разумеется, не сообщил дома, куда собирается. Придумал дежурную успокоительную отговорку: мол, едем на горные сборы. Но во время штурма он получил множество порезов и ожогов: под ногами взорвалась светозвуковая граната и расплавленные капли пластика и продуктов горения попали на лицо. Пришлось по возвращении придумывать продолжение легенды: «Не беспокойся, это я в Полевом центре на колючую проволоку случайно напоролся». Но у жены была подруга, муж которой работал в наградном отделе. И когда пришли документы на награждение Орехова орденом Красной Звезды, всё всплыло на поверхность.
После распада СССР, когда независимую Грузию возглавил Звиад Гамсахурдиа, появилась альтернативная точка зрения на произошедшее. Террористов стали называть борцами за свободу, а сотрудников Группы «А», освободивших заложников, — орудием кровавого режима. Своя порция ненависти досталась даже пилотам, которые оказали сопротивление бандитам. В начале 90-х материалы следствия по этому делу сгорели во время пожара в архиве местного управления госбезопасности. Осужденную Петвиашвили амнистировали и, по некоторым данным, вскоре она переехала за границу — как и мечтала много лет назад.
